Первые сведения об изделиях из козьего пуха начали появляться еще в конце XVII века, когда русские, закрепившись на Урале, вступили в торговые отношения с местным населением.
Уральских казаков привлекла одежда калмыков и казахов, которые пригоняли на продажу скот и привозили кое-какие продовольственные товары. В лютую стужу и колючий северяк, когда даже русская шуба плохо держала тепло, узкоглазые калмыки гарцевали на своих низкорослых лошадках в легкой с виду одеже из козьих шкур и войлока. Целодневно в степи, под открытым небом...
«Как же они терпят такой холодище собачий в своей скудной одежонке?» — дивились казаки.
Дивились до той поры, пока не обнаружили, что под легкими шубейками у скотоводов теплые поддевки-телогрейки и шарфы, связанные из мягкого шелковистого пуха, начесанного с коз. Возьмешь в руки такой шарф — невесом и неслышен, но укутаешь им шею и плечи — благодать: такое легкое невыдуваемое тепло никакая толстая шуба не подарит.
Изделия из пуха казаки стали выменивать на табак и чай...
А еще существует легенда, рассказывающая о том, что много веков пас чабан коз, брал от них молоко, шерсть, мясо. И невдомек было ему, что главная ценность в оренбургской козе — пух.
Как-то пришли к чабанам-казахам русоволосые усатые казаки, поглядели на отары и говорят: что-де у вас такие козы грязные, лохматые, давайте мы их почешем.
Чабаны подивились бескорыстию казаков-добродетелей, разрешили им почесать и увезти с собой очески. На другую весну казаки снова пришли на пастбища и опять за свое: дайте коз почесать. Козоводы догадались, что неспроста казаки к ним ходят. Взамен на пух стали просить табак, ткани... Потом чабаны сами научились чесать пух и возить его в города и станицы. Казаки же собственных коз развели.
Раньше бытовало меткое выражение «коза — корова бедняка». В самом деле, коза являлась самым удобным и доходным животным в маленьком хозяйстве. Она устойчива против эпидемий, непривередлива в еде и в то же время отличается высокой молочностью: в год дает около 500 килограммов молока, которое по химическому составу намного богаче коровьего. Если к тому же учесть, что коза в десять раз меньше коровы, то будет ясно, что ни одна даже самая молочная корова не может сравниться с козой по надоям: для этого ей пришлось бы увеличить удой в восемь или десять раз.
Молоко, мясо, шерсть, пух, кожа — все это человеку дает коза — домашнее, ласковое и очень привязчивое животное. Во времена седой древности коза была первым молочным животным, которое приручил человек. Она была овеяна дымкой мифов и легенд, которые представляли ее в образе Амальтеи, дающей грудь, полную молока, Юпитеру — ребенку. Не зря же у древних рог Амальтеи, увитый плодами, олицетворял символ изобилия. На страницах старинных книг по зоологии и ветеринарии мне не раз встречались рисунки, на которых коза изображена как кормилица младенцев. И это уже не легенда, а реальность. И по сей день в иных провинциях Греции, государствах Африки коза нередко продолжает исполнять святую обязанность кормилицы.
И, видимо, не случайно понятие «коза» у библейских племен рождало религиозное чувство. Желание почтить козу у древних египтян, например, проявлялось в том, что они приносили ее как драгоценность в жертву богам.
Коза не всегда, однако, пользовалась у людей покровительством. По словам знаменитого французского зоолога Ж. Крепена, козу дискредитировало главным образом ее особое пристрастие к древесным растениям. Вред, причиняемый ею плодовым деревьям, ее потравы в лесах — все это вооружило против козы лесников и земледельцев. «Но можно ли винить козу за совершенные ею опустошения, если она, подчиняясь покорно желанию человека, бродит по полям, отыскивая себе пропитание?» — с благородной страстью адвоката вопрошал Ж. Крепен в своем труде «Коза», опубликованном на русском языке в 1912 году в Москве.
В защиту козы в те же годы выступали русские ветеринарные врачи А. Базарянинов, В. Бойков, ученые В. Попов, Л. Штрандт, Э. Перье и другие. Э. Перье, например, так выразил свои симпатии к этому, по его словам, слишком заброшенному животному: «Среди наших домашних животных различают две группы: так называемые «аристократы» и «плебеи». Лошадь и овца принадлежат к первым, осел и коза — ко вторым. Почему? Основание этому крайне просто. Лошадь и овца обладают менее надежным здоровьем, чем осел и коза. Они нуждаются в более тщательном уходе, который им могут предоставить лишь зажиточные хозяева. Осел и коза приспосабливаются ко всему. Они довольствуются самым скудным помещением, обходятся почти без ухода и в то же время предназначены быть слугами тех, кто не может иметь ничего другого.
Находясь в таком пренебрежении, они утратили первоначальную красоту, но сохранили взамен этого вошедшую в поговорку независимость нрава. Говорят: «Упрям как козел, капризен как коза».
Существует также мнение, что капризы козы передаются с ее молоком, поэтому относятся с недоверием к особенно подходящей ей роли кормилицы. Как в древности приписывали сатирам рога и копыта, считавшиеся атрибутами дьявола, так и до сих пор существует поверье, что всякая ветвь, до которой коснулись зубы козы, должна засохнуть. Истинно тут только то, что коза за недостатком травы и листьев довольствуется корою, деревья же, лишенные коры, сохнут...»
На земле много пород коз, живущих почти на всех широтах, за исключением самых холодных. Белая безрогая швейцарская; маленькая, аспидно-черная африканская; крупная, грациозная с белоснежной шерстью ангорская; горбоносая грубошерстная нильская, приносящая за один окот до пяти козлят и по восьми литров молока в день; безрогая, с белой длинной шерстью альпийская; молочная немецкая...
Но все эти козы лишены одного из замечательных достоинств, которым одарена коза оренбургская. У них нет такого пуха, как у нее.
Оренбургская пуховая коза... Когда появилась она в здешних краях?
* * *
Поиск снова подвел меня к трудам Петра Ивановича Рычкова. В Москве, в Государственной библиотеке СССР имени В. И. Ленина, они представлены в более полном объеме, нежели в Оренбурге. Самый ценный из них — «Топография Оренбургской губернии» был при содействии М. В. Ломоносова опубликован в 1762 году в учено-литературном журнале «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие». Появление этого труда в свете явилось заметным событием того времени. Из него в первый раз узнали важнейшие подробности об Оренбургском крае, который был мало известен не только тогдашней публике, но и самому правительству. По словам академика Миллера, такое «подробное описание России возможно будет только тогда, когда во всякой губернии будет человек, прилежанием и искусством подобный Рычкову».
Сколько верст было наезжено и нахожено П. И. Рычковым за сорок лет жизни на оренбургской земле! Именно здесь он, выдающийся географ России, написал десятки своих трудов, отличающихся, по словам А. С. Пушкина, «истинной ученостью и добросовестностью».
От наблюдательного взгляда Рычкова не ускользали самые мельчайшие детали жизни оренбургской степи. Он любовно описывал всех ее обитателей, а также растительность, состав почв. Одним из первых он серьезно заинтересовался козами, их шерстью и пухом. Поначалу его привлекли не домашние, а дикие козы, которые «около Яика, а особливо на Заяицкой степи табунами случаются и так резвы, что никакой собаке угнать невозможно, разве по насту — когда собака может скакать, а они от острых копыт снег проламывают и чрез то ноги себе обрезывают. Но казаки и киргизы умеют искусно к ним подкрадываться и бьют их из ружей...»
Рычков побывал у многих пастухов, изучил диких и домашних коз, встретил в быту козоводов примитивные образцы изделий из шерсти и пуха. Вскоре в специальном докладе Академии наук он высказал предложение «извлекать еще новую выгоду из коз» — вычесывать пух и вязать из него предметы одежды.
Во второй части «Трудов Вольного экономического общества» за 1766 год Рычков опубликовал исследование «Опыт о козьей шерсти». Он предлагал организовать в крае пуховязальный промысел, который даст населению многие блага. Но к его голосу не пожелали прислушаться.
В царской России разведение коз велось беспорядочно. Зато еще в начале прошлого столетия к оренбургской козе проявили жадный интерес деловые люди за рубежом. Дороговизна изделий из козьего пуха побудила их создать по примеру оренбургского промысла свою пуховязальную промышленность.
Например, в 1824 году козий пух, закупленный в Оренбургском крае, направлялся для переработки во Францию, где фирма «Боднер» выпускала красивые шали под названием «каша». Фирма получала баснословную прибыль. Примерно в эти же годы английская фирма «Липнер» организовала крупное предприятие по выработке пуховых платков серии «Имитация под Оренбург».
Заготовка и перевозка пуха за тысячи километров обходилась заморским бизнесменам дороговато. И они нашли выход: зачем возить пух, лучше привезти коз, то есть приблизить к себе сырьевую базу.
Оренбургских коз начинают скупать и увозить в Англию, Францию, Южную Америку, Австралию...
Особую разворотливость в этом деле проявили французы.
В архивах французского Национального общества акклиматизации имеется документ, подтверждающий, что еще в 1664 году французский врач Бернье, побывавший в Тибете, увидел там прекрасные ткани и головные уборы из кашемира, те самые, которые иногда попадали на Запад и восхищали торговцев и покупателей. Бернье заинтересовало: откуда берется сырье для этих добротных и изящных изделий? Вскоре он узнал, что сырье это — пух, который начесывают с кашемирских коз. Бернье тут же воспылал желанием развести таких коз у себя во Франции. Однако эту затею начали осуществлять лишь через полтора века.
По поручению французских предпринимателей за кашемирскими козами отправился известный востоковед, профессор турецкого языка в Париже Жубер.
В 1818 году он прибыл в Одессу и разузнал, что между Оренбургом и Астраханью казахи держат пуховых коз — дальних потомков кашемирских, которые через Киргизию пришли в эти степи с Тибета.
(Точных подтверждений этой миграции не имеется. Однако тщательное сопоставление анатомо-физиологических признаков коз оренбургской и кашемирской (тибетской) пород позволило ученым заключить, что оренбургская пуховая коза является подлинным потомком козы кашемирской, которую благодаря народной селекции и своеобразным условиям климата она превзошла по многим качествам.)
В этом убедился и профессор Жубер, когда исследовал пух оренбургской козы. Он показался ему намного лучше, чем у чистопородной тибетской козы, который ему демонстрировали во Франции. Жубер закупил 1300 коз.
Эта огромная отара была пригнана в Крым и на корабле отправлена в Марсель. Долгое плавание в душных и тесных трюмах выдержали только четыреста коз и всего несколько козлов. Однако французы горячо взялись за дело. За козами был налажен самый заботливый уход, их холили и берегли как самых уникальных заповедных зверей.
Но, несмотря на эти старания, все козы стали безнадежно терять свои выдающиеся пуховые качества. И в течение нескольких лет превратились в обычных коз. Не прижились они и в Англии, а также на прекрасных пастбищах Южной Америки.
И все наконец поняли: для созревания пуха нужны не только благодатные горные луга, но особые климатические условия. Оренбургская коза лишь в Оренбуржье обретает качества пуховой.
Так, в 1970 году пуховых коз из Оренбуржья завезли на Северный Кавказ, полагая, что прекрасные нагорные луга Домбая не хуже губерлинских.
Верно, не хуже. А вот воздух там тяжелее степного, осадков больше. Прошло три года — и оренбургские козы перестали быть таковыми: одни «потеряли» пух, у других он неузнаваемо огрубел. Так скоро отразился на животных «отрыв от родины».
Козоводству в области не всегда уделяли достойное внимание, временами положение осложнялось неосторожными экспериментами в селекционно-племенной работе.
Так, в 1938 году ради улучшения породности оренбургских коз в область завезли из Сталинградского госплемрассадника около трехсот козлов и четыреста коз придонской породы. Некоторым ученым деятелям захотелось создать новую породу пуховых коз, получше оренбургской. Однако заботились при этом не о качестве пуха, а больше о валовом сборе его. Скрестили знаменитую оренбургскую козу с не столь именитой придонской породой. И, как выразился один сатирик, пошел гулять по степи гибрид в обличье утяжеленной для «вала» козы, обросшей свирепой шерстью...
Уникальной породе животных грозило уничтожение. Ведь скрещивание дало коз разных помесей, пуха у них было много, но качество его резко снизилось. Не шел он ни в какое сравнение с прежним пухом от чистопородной оренбургской козы. Надо было поправлять ошибку—восстановить утерянное качество пуха. За время этой кропотливой, затянувшейся работы резко сократилось поголовье пуховых коз. К началу шестидесятых годов в Оренбуржье их насчитывалось всего тридцать пять тысяч.
Ныне, кроме существовавшего, единственного в стране козоводческого племсовхоза «Губерлинский», создано еще четыре. На полях области пасется около девяноста тысяч чистопородных коз. Старания селекционеров в настоящее время направлены на то, чтобы полностью типизировать поголовье оренбургских коз по длине (5— 8 см) и тонине (14—16 микрон) пуха. Именно эти показатели определяют его главные достоинства.
Улучшенный уход за животными, серьезная селекционная работа не безрезультатны. В совхозе «Губерлинский», к примеру, только за последние семь лет начес пуха с каждой козы увеличился с 270 до 390 граммов. А начес в отарах Героя Социалистического Труда чабана Галимжана Нурумовича Нурумова еще больше: 450 граммов.
Как видим, оренбургская коза не всегда была такой — стихийно породистой и знаменитой. Нет, она — продукт специфических условий климата и длительной народной селекции, вобравшей в себя многовековой опыт тысяч козоводов, их мудрость и любовь.
* * *
На каких только выставках и ярмарках не побывал оренбургский пуховый!
Еще в 1940 году девятнадцать ажурных платков получили высокую оценку на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в Москве.
Всемирная выставка в Брюсселе (1958 г.) украсила платок Большой серебряной медалью.
По окончании выставки в Монреале (1967 г.) ажурные платки были сразу же раскуплены как редкие сувениры.
С волнением готовились пуховницы комбината к Всемирной выставке в Японии, проходившей в 1968 году под девизом «Все для дома». Восторженными отзывами встретили посетители их изделия. После чего одра японская фирма незамедлительно закупила в СССР три тысячи ажурных платков. В том же году через Внешпосылторг и Разноэкспорт платки запросили Бельгия, Канада, Швейцария.
Ажурные пуховые платки и палантины украсили Международную ярмарку в Алжире (1969 г.). Всемирные выставки в Японии и ФРГ (1970 г.), Всесоюзную выставку произведений декоративно-прикладного искусства.
Иван Уханов. Оренбургский платок.