Вроде бы все перестроили, все улучшили. Ждем новые технологии и идеи – готовы к реформам! И они появляются. Правда, их диктует уже не здравый смысл и не насущные потребности государства и общества, а интересы отдельной кучки людей, для которых рыночные отношения стали основным мерилом в жизни.
Поклоняясь идолу накопления материальных ценностей – рынку, некоторые предприимчивые чиновники решили применить законы рыночных отношений и в области уголовно-правовых отношений. И вот уже сами осужденные становятся товаром, за который можно получить деньги из бюджета за его «хранение» на «складе» – в зоне, как можно дольше. А придержать этот «товар» в колонии можно парой поправочек к закону об УДО. И «товар» оживет и сам начнет приносить деньги за свою свободу.
Создатели ФСИНовской идеологи на правах официального лобби смело рапортуют, что «рецидивистов стало больше». Эту идею быстро подхватывают законотворцы и вот мы видим, как Государственная Дума принимает закон, обязывающий суды в официальном порядке спрашивать у потерпевших разрешение: выпускать ли по УДО человека, совершившего против них преступление, или, пока не стоит торопиться с реализацией его права? Извините, но даже человек не далекий в психологии и юриспруденции увидит в этом законе издевательский подвох. Какой потерпевший согласится, чтобы тот, от кого он пострадал, освободился раньше назначенного судом срока наказания? Вот и получается, что этот закон – панихида по российскому институту УДО – «похороны» осужденного до конца его фактического срока. Как говорится, «сидеть будет до «звонка»!
Некоторые здравомыслящие думские консультанты – бывшие работники верховного суда и прокуратуры дали критическую оценку этому закону.
«Категорически против этой новеллы выступали судья КС РФ в отставке Тамара Морщакова и судья Верховного суда РФ в отставке Владимир Радченко. Участие потерпевшего судебных заседания по вопросам УДО, считает Радченко, «создало бы серьезные трудности в осуществлении правосудия и соблюдении права осужденного на своевременное освобождение». «Поиск потерпевшего может превратиться в длительный процесс, что повлечет за собой как дезорганизацию в работе суда, так и необоснованную волокиту в решении вопроса о судьбе заслужившего УДО заключенного», – писал он в заключении на законопроект.
Судья подчеркивал, что, вопреки правовым принципам, функциями обвинителя наделяют потерпевшего, в то время как «определение срока уголовного наказания является исключительной функцией государства в лице суда». Морщакова же считает, что новшества поставят жертв преступлений под дополнительный удар – преступные группировки будут находить дополнительные способы воздействия на потерпевшего, принуждая его выразить согласие с УДО. Кроме того, человеку спустя много лет придется заново пережить ужас трагедии, особенно это может ранить жертв преступлений против половой неприкосновенности. По ее мнению, у предлагаемых новелл нет социальной обоснованности. «Это подтверждается уже наглядной тенденцией постоянного сокращения случаев применения УДО, хотя такие цели уголовной политики официально не заявлены. В последние годы реальная практика в стране сводится к тому, чтобы фактически свести на нет применение условно-досрочного освобождения», – говорится в тексте ее заключения на документ. Но эти аргументы восприняты не были». (www. pda.pravo.ru/news/view).
Когда государство, исполнив приговор, вдруг начинает снимать с себя ответственность за проявление властной милости, которая, кстати, также входит в условия приговора, это начинает походить на проявление слабости и предательство. А для осужденных и потерпевших такой закон является провокацией к новому преступлению.
Только представьте себе, как отсидевший большой срок осужденный, исполняя все предписания администрации, необходимые для УДО, вдруг получает отказ суда на поданное им ходатайство по причине того, что суд поставил в известность потерпевших о намерениях известного им заключенного освободиться условно-досрочно, а те в свою очередь оказались против?! Невольно возникает вопрос, озвученный классиком: «А судьи кто?».
Государство и только оно должно выступать посредником и гарантом между потерпевшими гражданами и осужденными в решении вопросов наказания и прощения. Причем тут потерпевшие? Разве не ФСИН от имени государства занимается наказанием и исправлением осужденного? ФСИН уведомляет суд о результатах своего воздействия на осужденного, а суд выносит решение. Разве нужны такой мощной структуре, как суд советы потерпевших? В таком случае отдали бы преступника на самосуд в руки пострадавших и дело с концом. Ан, нет! Четырнадцать лет сидел в зоне, работал, потерял, семью, здоровье и надежды на будущее; ждал, что государство отпустит пораньше – условно-досрочно за неукоснительно выполняемые предписанные для этого условия, а тут вдруг раз и: «суд приходит к выводу, что с учетом мнения потерпевшей стороны….».
ФСИН, будучи представителем государства, теряет свой авторитет перед осужденными, как структура, способная гарантировать защиту прав и свобод тех, кто своим отношением к труду и примерным поведением стал достойным УДО.
Всем становится понятно, что с принятием такого закона (кстати, в Интернете этот закон уже называют «законом о мести») законодатели напрочь отбивают у осужденного желание исполнять режим содержания, работать, учиться – вести образ жизни человека, вставшего на путь исправления. И все потому, что как бы хорошо администрация колонии не характеризовала его перед судом, последнее слово теперь имеет потерпевший. И это слово в 99 процентах случаев – «нет»!
Очень часто прокуратура поддерживает суды, а суды – прокуратуру в вопросах дозированного процесса освобождения по УДО или замены неотбытой части наказания на более мягкий вид наказания – колонию-поселение (КП).
Такая, уже нескрываемая сегодня политика этих инстанций, подталкивает к мысли о существовании некоего сговора в необходимости регулирования сбалансированного числа осужденных и занятых в тюремной системе сотрудников. А если таковое существует, то извините, это уже не является прописанным в законе правилом! Это самый обыкновенный сговор – плановое и насильственное регулирование (сдерживание) демографического роста населения из-за принудительного разлучения членов семей, незаконное удержание граждан в изоляции, поддержание нужного (естественно не обществу, а кому-то) уровня преступности, безработицы и прочих, вытекающих из этого возможностей по контролю социальных и общественно-политических процессов.
Выполняя свои служебные обязанности сотрудники силовых и исполнительных институтов власти создали за последние двадцать лет хорошо завуалированную под законность коррупционную схему заработков в сфере деятельности на «ниве» УДО и перевода осужденных на КП. Фактически деятельность этих учреждений сводится сейчас к торговле свободой. Огромные денежные суммы сегодня выкачиваются из граждан, желающих возвращения своих близких на условиях возможности досрочного освобождения после формально отбытого срока наказания. Главным «источником», приносящим незаконные доходы чиновникам судов, прокуратуры и ФСИН, являются сами осужденные и их родственники. В законе прописаны гарантии условно-досрочного освобождения при наступлении формально отбытого срока наказания и всех прилагающихся к этому условий. А чиновники судов, прокуратуры и ФСИН сделали из этого закона – товар. УДО представляется этакой неисчерпаемой «золотой жилой», которую успешно «разрабатывают» коррумпированные силовики.
В одном из управлений ФСИН РФ Приволжского Федерального округа наработана преступная практика УДО заключенных, а точнее тех из них, кому по всем нормам закона это право не может быть предоставлено категорически.
Осужденные, имевшие по 100 и более административных взысканий (нарушений) в процессе отбывания наказания, содержащиеся в строгих и особых условиях – в бараках усиленного режима (БУР) и единых помещениях камерного типа (ЕПКТ), никогда и нигде за все время срока не работавшие – успешно признаются судом пригодными для УДО и торжественно покидают колонию. Все бы хорошо и можно только порадоваться за этих ребят, если бы не одно «но».
Дело в том, что на фоне «везунчиков», есть другие – те, кто имеет незначительное количество уже давно погашенных административных нарушений, либо вообще не имели их на протяжении нескольких лет до момента судебного заседания по вопросу об УДО, честно трудятся на производствах в колонии, погашая исковую задолженность, выполняют общественно-полезную работу, получают в учебных заведениях учреждения рабочие специальности. Но вот в чем загвоздка. По каким-то «непонятным» причинам, представитель прокуратуры, заседающий в суде, «вдруг» приходит к выводу, что «осужденный не твердо встал на путь исправления» и его ходатайство об УДО преждевременно. (В чем измеряется шелестящая «твердость» этого «пути» у других, уже «вставших» на этот путь «исправления», думаю всем понятно).
Для нечистых на руку судей возможность трактовки закона в нужном ему варианте обеспечена не содержанием самого закона и не постановлениями Пленума Верховного Суда в этой области, а специальными негласными указаниями. Но самое страшное в данной схеме то, что эти указания являются отправным условием именно для всех судей и представителей прокуратуры по надзору к принятию положительного или отрицательного решения по ходатайству осужденного об УДО или переводе его на колонию-поселение. Разумеется, что вынося подобные решения, суды опираются на требования закона лишь в той его части, которая устраивает только сам суд. А суды у нас, и это – общеизвестно, работают, исключительно, с обвинительным уклоном. (Кстати, этого не скрывают почти все юристы.)
И УДО с ЗНЧНБМ для большей части положительно характеризующихся осужденных так и остаются недосягаемой мечтой до тех пор, пока до конца срока не останутся считанные месяцы или даже дни, либо их представители на воле попросту подкупают суд и прокуратуру. Сегодня это самая доходная коррупционная схема для госслужащих, занятых на этой правовой ниве.
А теперь немного заступимся за авторитет и честь ФСИН, тем более что наши законы, регламентирующие деятельность этой исполнительной системы в начальном их виде практически идеальны.
Дело в том, что именно сотрудники ФСИН тесно контактируют с осужденными на протяжении всего времени отбывания наказания. Эта служба, как никакая другая, располагает объективными сведениями об изменении поведения осужденного на протяжении всего срока пребывания в исправительных учреждениях.
В настоящее время, в соответствии с законом, ФСИН, как обладательница документальных и объективных сведений об изменении поведения осужденного, лишена весомого влияния на решение вопроса о переводе осужденного на колонию-поселение или его условно-досрочное освобождение. Это нонсенс, но, увы, он юридически оправдан законодательством. Все свое влияние эта структура способна оказать только формальными действиями: ходатайствовать или не ходатайствовать перед судом об УДО или КП на основе своих положительных или отрицательных характеристик на представителей спецконтингента. В то время как все реальные полномочия по принятию решения об УДО или переводу осужденных на КП есть только у суда!
В таком положении ФСИН резко теряет свой, и без того упавший в глазах общественности, авторитет, как институт власти, который непосредственно отображает сущность строгой, но справедливой политики государства при исполнении наказания для своего почти миллионного спецконтингента.
Именно вопросы, хотя и сдержанной, но своевременной милости власти через законный механизм УДО и послабления режима содержания посредством перевода осужденного на КП отражают главную сущность справедливого наказания от имени государства. Пренебрежение этими принципами рушит государственное и отеческое мировоззрение осужденных, как будущих (после освобождения) полноценных граждан. То же самое происходит с их родственниками и сочувствующими им близкими людьми: теряются надежды на справедливость государственной власти, умаляется понятие и чувство патриотизма граждан.
Исправительное учреждение – это место, где государство в лице ФСИН должно продемонстрировать осужденному не только собственный авторитет и силу, но и гарантии по защите его прав в процессе отбывания наказания. Демонстрация авторитета и силы государства в лице института исполнения наказаний осуществляется посредством, именно, законного правосудия.
Справедливое наказание может исходить только от сильной и, соответственно справедливой власти. Именно в этом заключается главная задача ФСИН, возложенная на нее государством. По большому счету, в отношениях государства с оступившимися гражданами кроме наказания с условием освободить раньше или ослабить режим содержания, ничего другого в пенитенциарной системе придумывать не нужно! Комплекс наказаний только тогда достигает своей логической законченности, когда наказанный получил то, что ему предписывалось законом. Не только само наказание, но и его послабления, а это – УДО.
Стимулируя вразумление оступившегося, закон предоставляет ему свободу самому принимать решение о скорейшем освобождении при условии исполнения им требований режима содержания учреждения, регламентированного законом, где перечислены все условия такого освобождения. Проще говоря, это является главным условием «договора» между властью и провинившимся: хочешь УДО – выполняй вот эти требования закона и иди домой. Больше никаких договоров и условий во взаимоотношениях ФСИН со спецконтингентом быть не может!
Все прочие проблемы, связанные с социально-экономическими или техническими аспектами деятельности системы исполнения наказания, которые так любят выставлять на показ сами ФСИНовцы не являются главными. Они надуманны, искусственно созданы и активно выставляются в качестве причин «неудачной по отдельным показателям» работы этой службы, отдельными личностями, занимающими высокие должности в главном управлении тюремного ведомства. Используя свое служебное положение, они способны высказывать свое мнение и пожелания представителям законодательной власти, которые в свою очередь, не имея четкого представления о работе системы исполнения наказаний, воспринимают высказанное мнение или пожелания, как достоверную информацию из авторитетного источника.
Основываясь на полученной от «профессионалов» информации, законотворцы создают проекты законов или поправок к ним, которые в большинстве своем либо не работают вовсе, либо вызывают негодование общественности. Так, незаметно, в сознании граждан происходит стирание понятия «справедливого наказания» и утрата последних «островков» доверия к отечественной структуре ФСИН.
Сказать, что проблема эффективной работы механизма УДО, это не существенный момент во внутренней политике государства, значит реально не понимать – что происходит в государственном правовом поле на самом деле. Всякий обман власти, вскрывшийся по истечении отсиженного срока, когда осужденный осознает себя таким же потерпевшим от фактического мошенничества государства, «вручившего» ему большой срок, якобы с учетом возможности освободиться пораньше (УДО), является зеркальным отражением истинного лица этой власти.
Об этой особенности знают иностранные политики и стратеги высокого ранга, влияющие на геополитическую ситуацию в мире. Зная их финансовые и административные возможности, стоит всерьез призадуматься и об их способностях эффективно использовать любые внутренние социальные и политические проблемы интересующих их стран. Все что им остается, так это поддержать отдельных государственных деятелей в отдельно взятой стране в их политической недальновидности, духовной безграмотности, ненависти к подвластному народу, подбросить им пару идей из собственной законотворческой практики и смотреть, например, как новоиспеченные ювеналы искусственно плодят новых сирот, извращенцев, опустошают российские семьи.
Устоявшаяся в общественном сознании формула «у нас законы не работают» - это победа тех, кто эти законы нам в буквальном смысле слова – продал. Хаос и неразбериха, несоответствие некоторых законов нашей конституции – вот апогей деятельности вражеских стратегов. И единственным доказательством того, что это не случайность, является извечная историческая аксиома: всякий, внешне видимый хаос с плавным переходом в революцию является тщательно спланированной акцией конкретных и заинтересованных в этом людей.
Напомним, что одним из важных моментов в отношении между осужденными, которым было назначено наказание в виде лишения свободы и государством, является вопрос о взаимном исполнении (государства и осужденного) своих обязательств, которые отражены в законе об условно-досрочном освобождении.
Именно вокруг этой темы «полусвободы» (УДО) разгораются споры в обществе и кулуарах законодательной власти. Именно эта тема является самой прибыльной для коррупционеров из судов, прокуратуры и ФСИН.
В центральных СМИ иногда да промелькнет какая-нибудь тусклая статейка о проблеме УДО не в пользу «УДОшников» разумеется. А вот Интернет в этом плане, настоящая отдушина для народа. Там стекаются огромные потоки информации от недовольных родственников, которые натерпелись от судебной машины, работающей по теме «УДО», все чаще за деньги.
Чтобы отбить желание жалобщиков разбираться в истинных причинах того, почему их родственников – осужденных не отпускают по УДО при наличии у них для этого всех законных оснований, специалисты по втиранию очков применяют свою проверенную тактику – «клин вышибают клином». Делается это старым и проверенным способом. Провоцируется повышенное внимание общественности к этой теме с целью сглаживания последствий от нарушений закона государственными чиновниками, задействованными в этой части правовых отношений. Вопрос УДО, как проблема, преподносится под таким «соусом»:
«Участились случаи совершения освободившимися по УДО гражданами новых преступлений…».
В мире, и не только в России, очень большой процент бывших осужденных, тех, кто повторно совершает преступления после своего освобождения, в том числе и на условиях условно-досрочного освобождения, это действительно так. Но вы только вдумайтесь, какое отношение к свершению ими преступления может иметь то обстоятельство, каким именно образом они освободились – по фактическому концу своего срока или условно-досрочно?
Рецидивистами становятся не потому, что человека слишком рано условно-досрочно освободили, а потому, что его никто и ничто не смогли изменить – исправить за время его изоляции. Здесь виноват не закон об УДО, а те, кто готовит осужденного за деньги налогоплательщиков к досрочному освобождению – сотрудники пенитенциарных учреждений. Это для сотрудников тюремной системы должны исправляться старые законы и приниматься новые, ужесточающие наказание самих сотрудников учреждений ФСИН за невыполнение ими обязательств, возложенных государством.
Для простых обывателей – потребителей СМИ-продукции неинтересно анализировать совокупность таких понятий, как «УДО» и «новое преступление». Они абсолютно не связаны между собой никакой логикой! Однако озвученная через СМИ проблема, преподносится для простых людей, именно, в таком ракурсе. Делается смысловой акцент на причину рецидивного поведения бывших осужденных, зависимую, якобы, именно от УДО. И вот мы видим, как в сознании обывателей формируется образ ущербности института УДО и принципов его применения к осужденным. Тем самым уничтожается правовое понятие этой юридической нормы.
Запустив подобную информацию в общественное сознание легко принять какой-нибудь новый закон, отражающий социально-экономические и даже политические интересы узкого слоя власть имущих, лоббирующих принятие такого закона. Если нет возможности принять выгодный им закон, то вполне действенным способом является применение негласных указаний, как бы уточняющих какие-либо нормативно-правовые положения в интересах определенного круга лиц или структур. Именно на таких внегласных постановлениях сейчас и работают все отечественные исправительные учреждения, суды и прокуратура в отношении практики УДО.
Тотальная коррумпированность судов и прокуратуры в нашей стране становится видимой и реально ощутимой именно для осужденных в период отбывания ими наказания.
Систематическая и нескрываемая коррупционная агрессия некоторых чиновников государственных структур вызывает у большинства граждан, кто хоть раз сталкивался с системами ФСИН, прокуратурами и судами, нарастающее негодование и презрение ко всей власти в целом. А вот это уже апогей и полный успех замыслов геопротивника в его усилиях разрушить наше правовое поле.
Любой обманутый таким образом человек, способен распространять свое мнение об уровне справедливости законов и власти в его стране в бешеном темпе по формуле арифметической прогрессии. Кстати, об арифметической прогрессии. Это математическое понятие широко используется людьми власти и политики. У знаменитого математика и писателя Я.И. Перельмана в его книге «Занимательная арифметика» есть такой рассказ – «Скорость распространения слухов». В этом рассказе автор приводит пример того, как «работает» формула арифметической прогрессии на примере распространения слухов. Эффект просто потрясающий! Но Перельман писал об устном способе передачи слухов. Он ведь не знал тогда, что через, каких-нибудь, 20-30 лет, появится телевидение, а через 80-90 – Интернет.
В обстановке искусственно разжигаемого противостояния власти и, по сути, классовой ненависти, резко уменьшается гарантия внутренней безопасности граждан. И как результат, это неминуемо оказывает отрицательное влияние на внешнюю безопасность страны. В свою очередь недалек тот час, когда ФСИН, как структура исполняющая наказание по определенным педагогическим методикам, позволяющим накапливать в качестве баллов достижения осужденных для условно-досрочного освобождения, перестанет существовать.
Нет исправления, значит и наказание тщетно. Остается одно направление деятельности для тюремной службы – изоляция осужденных от общества без всяких притязаний на воспитание с целью исправления.
Зачем бюджету громадные расходы на содержание простых охранников, да к тому же еще и расхищающих государственные средства? Пусть это будет не ФСИН, а, к примеру – ФСОЗ!? А что? Тоже неплохо звучит: «Федеральная Служба Охраны заключенных» – обыкновенный ЧОП, только государственный. Сидишь себе у мониторов и смотришь, как там, в зоне обстановочка. Утром открыл шлюз, передал осужденным продукты, лекарства, а вечером забрал объедки (если останутся) и трупы (если кого-нибудь убьют). Учет численности спецконтингента – вообще не проблема. Установил в зоне сканеры для считывания отпечатков пальцев и пусть себе пальчик прикладывают для отметки о факте своего нахождения в ИУ. Компьютер всех пересчитал, отправили по Интернету отчетный файл-сводку в центральный офис об обстановке в зоне и спи спокойно. Зачем все эти начальники отрядов, «безопасники», оперативнки? Пусть идут работать куда-нибудь на завод к станку или заводят фермерское хозяйство. Обыкновенному «ЧОПу» не нужны образованные офицеры внутренней службы! Человек 20-30 простых охранников на зону и хватит. Сократить эту заигравшуюся ФСИН, да и все тут!
В данном случае, условием, которым государство гарантирует осужденному освобождение, является не только сам факт освобождения по концу назначенного срока, а возможность его условно-досрочного освобождения. При этом, вынося приговор, судья сразу берет во внимание мнения и пожелания всех участников суда, включая и мнение потерпевших. Вынося приговор единожды, государство не имеет права судить и выносить приговор дважды по одному и тому же делу, повторно допуская к участию потерпевших, уточняя их мнение относительно возможности УДО осужденного к моменту, когда тем уже отбыта определенная законом формальная (для УДО) часть срока.
Вепрев А.Н. ФСИН: Путь из сумрака