Как было упомянуто ранее, низкая зарплата осужденных, а вернее то, что от нее остается, является лишь формальным стимулом к труду. Действует этот стимул скорее психологически, чем практически. Расписавшись в платежной ведомости, осужденный осознает, что он действительно трудился, а из зарплаты уже удержали все причитающиеся за его содержание в ИУ средства и уверяется в том, что он ничего не должен государству. В таком состоянии просить от осужденного чего-то большего уже не реально. Программа «минимум» им уже выполнена, и он продолжает отбывать свой срок в «экономичном» режиме.
«Успокоившийся» осужденный не проявляет особого рвения к изменению свой жизни. Ему нет нужды копаться внутри себя и искать причины того, почему он оказался в местах лишения свободы. Ему кажется, что, совершенные им преступные деяния оправданы его формальным отношением к труду: «Стал рабом, значит, автоматически искупил свои грехи. К чему все эти тяжелые духовные поиски и изменение своего внутреннего мира?» – такие мысли появляются в голове малодушного заключенного.
Но труд, это не заслуга и не подвиг. Честно зарабатывать на пропитание – это обязанность каждого из нас.
К сожалению, подобное трудоприклонение для многих становится догмой законопослушности – труд, как идол. В гражданском обществе это, к сожалению, тоже присутствует.
Но специально это трудоприклонение прививается именно в местах лишения свободы с помощью отработанной системы не фактического, а формального – по сути фиктивного трудоустройства. Сегодня в большинстве исправительных учреждений России труд является «обязаловкой». При этом, оплачиваемой работы либо нет, либо она есть, но трудоустроить всех желающих (а таких большинство) – практически невозможно.
Как только наступает момент, когда в личной жизни заключенного, отсидевшего половину своего срока, начинают происходить изменения не в лучшую для него сторону: усталость от срока, болезнь, смерть близких людей, уходит жена, забывают дети, предают друзья – в нем происходит процесс ускоренного психического взросления и возмужания. Появляется житейская мудрость, происходит переоценка ценностей. (Вполне возможно, что именно так наступает истинный процесс исправления души преступника).
Одной из самых наипервейших проблем, которые начинают волновать такого осужденного, становится проблема собственного будущего. Осознавая тот факт, что теперь, действительно остался один – без семьи, близких и друзей, он уже не видит смысла тратить свое время и силы на физический труд, который не приносит никакой практической пользы, то есть не оплачивается. А если и продолжает трудиться, то делает это, лишь для того, чтобы отвлечь себя от серой и монотонной арестантской жизни и пообщаться в процессе работы с другими осужденными. Такое происходит у большинства российских осужденных на 3-4 год их нахождения в изоляции. Речь не идет о заключенных, срок которых до 5 лет. Это происходит с теми, у кого он намного больше.
Главной проблемой «большесрочников» всегда является скука и сопутствующее ей состояние уныния. Работа хоть как то, но отвлекает. Поэтому многие осужденные, которые прежде не собирались трудиться, ближе к середине или концу срока стремятся трудоустроиться, чтобы, как они говорят: «не сойти с ума». Труд «просто от скуки» в современной тюрьме или зоне является основным способом скоротать время и заодно «отметиться» перед администрацией учреждения: мол «от работы не отлыниваем и встали на путь исправления». Подобная картина наблюдается повсеместно. «Экономичный режим прозябания» – это к тому же и способ не проявлять инициативы, которая, как известно наказуема.
В наших колониях и тюрьмах содержаться не только убийцы, насильники, бандиты, воры, наркоторговцы, вымогатели и грабители. С точки зрения УК они именно такие, а с точки зрения экономики и быта, многие из них имеют редкие специальности и профессиональные навыки. Однако боясь наказуемой инициативы, большинство из них так никогда и не раскроют свои таланты и умения не только перед администрации ИУ, но и перед другим осужденным. Все это происходит по известной причине – «администрация будет эксплуатировать твой труд (профессионализм) «по полной программе», а вот платы и отдачи никакой. Вместо этого – бешеный спрос «за все» и сидеть будешь «до звонка».
Предположим, что государство поставило перед ФСИН задачу – вытолкнуть с рынка швейных изделий китайский ширпотреб. Даже имея гигантское количество швейных машинок и осужденных – швей по всей стране, ФСИН никогда не смогла бы выполнить эту задачу.
Главным достоинством китайской швейной продукции является сносная цена и приемлемое для этой цены качество. Выпускать много ФСИН смог бы, а вот выпускать качественную и разнообразную продукцию, вряд ли.
Качество продукции, это отчасти элемент личной инициативы производящих ее работников. А вот этой инициативы, вот этого «огонька» как у японских или китайских рабочих у наших осужденных, истощенных сроком, а кое-где и голодом, вместе с отсутствием надежды на свое будущее, как раз и нет! У рабов (а с точки зрения свободного человека любой осужденный по своему социальному положению является рабом) не может быть никакой творческой инициативы. Этого не нужно забывать.
Рабы без прав и обязательств,
Рабы без платы и труда,
Рабы страстей и издевательств,
Рабы нездравых обстоятельств
Без цели, мысли, жизни веры
Людьми не станут никогда.
И применяемые меры:
Одна беда, беда, беда…
Д.А. Пирожков (осужденный).
Огульно обвинять ФСИН в том, что ее экономика не может давать качественной продукции мы не имеем права. Конечно же речь не идет о кустарном производстве мебели, каких-нибудь сувенирных изделий типа резных деревянных нард, шахмат или киотов для икон. Мастера-осужденные делают порой, почти что шедевры, но сувенирная продукция, это скорее творчество, чем производство, поэтому опустим эту тему.
Говоря о низком качестве, мы подразумеваем не те товары, которые уже производятся и продаются (раз они продаются, значит, их качество приемлемое). Речь пойдет о продукции, которая должна и может производиться в учреждениях, но не производится там, потому что ее качество и цена не позволит выдержать конкурентный спор с такими же товарами, произведенными в гражданской производственной среде.
Список продукции, которую выпускают производственные участки в наших колониях, не велик. Как правило, это примитивные производства с большой долей тяжелого физического труда. Продукция этих производств не может пользоваться большим спросом у населения в виду огромнейшего ассортимента подобной продукции на рынке потребления. К тому же, в гражданских торговых сетях способ ее приобретения и доставки, в настоящее время намного упрощен и удешевлен. И торговой системе ФСИН можно даже не тягаться в этой гонке с гражданскими торговыми фирмами.
Единственным и пока еще реально действующим каналом реализации продукции ФСИН, является ее собственный рынок потребления и наработанный сбыт в зависимых от ФСИН структурах экономики. Возможность реализации произведенной продукции за пределами своего рынка основана на личных связях и родственно-клановых обязательствах субъектов. Так обстоит дело везде, это обыденность, которая пока обеспечивает экономике ФСИН определенную стабильность. Из-за этого ФСИН не ставит перед собою риторический вопрос о повышении качества своей продукции. А если кто-либо и поднимет его и попытается заострить на этом внимание (что вряд ли произойдет), то системе можно найти кучу оправданий, объясняющих невозможность достижения конкурентно-способного качества производимой продукции. Это оправдания типа: отсутствие современного промышленного оборудования, низкий профессиональный уровень работников и прочее теоретическое старье из советских учебников по экономике.
Если однажды ФСИН вдруг озадачится выходом на рынок производства и услуг за пределы своих заборов ради прибыли, то ей однозначно придется договариваться со своим трудовым ресурсом – с осужденными.
Сила убеждения последних методом «кнута» – по старинке, теперь уже вряд ли сработает (производство – это не обязательные работы). А вот «пряника» добавить придется. Требовать качества от невольных рабочих с усеченными гражданскими правами в обмен на голую снисходительность администрации сегодня тоже не пройдет.
Этот трудовой ресурс, каким бы бесправным он ни был, проявит инициативу и усердие в работе только в случае ее достойной оплаты. Много денег (зарплаты) осужденным, как правило, никто не даст – не позволяет закон. А вот режимчик содержания ослабить, это – пожалуйста! Страшного в этом ничего нет! Работая с отдачей на государство в обмен на определенные блага и послабления режима содержания, осужденный тем самым возвращает обществу и государству его материальные затраты на защиту своих граждан, в том числе, конечно же и самого себя.
«Страшное» здесь в другом. Оно, это «страшное», заключено в человеческом факторе, а точнее, в склонности человека нарушать закон за определенную плату. В данном случае, нарушать существующие законы в погоне за прибылью и экономией средств приходится самой администрации учреждения. Это происходит всякий раз, когда администрация вместо денежного вознаграждения за работу предоставляет осужденному-работнику послабления, которые приближают его быт к быту свободного человека.
Долго такая «свобода» и «демократия» в местах лишения свободы продолжаться не могут. Рано или поздно все послабления опять будут изъяты и устранены силами тех, кто эти послабления и делал. Причем, устранения режимных «нарушений и недочетов» будут происходить на совершенно законных основаниях.
Повод для отмены временных послаблений (а фактически своих обещаний, как условий договора с осужденными) в системе ФСИН всегда находится быстро – нарушение ПВР (1) каким-нибудь осужденным или небольшое происшествие в колонии. И вот уже поступил приказ начальника об изъятии разрешенных им же самим: электроплиток, холодильников, телевизоров, плейеров, игровых приставок или спортивного оборудования из помещений отрядов.
Работает классическая схема управления массами в колониях – схема «разменной монеты». Чтобы что-то взять и тем самым напугать, нужно сначала что-то дать, привязав зэка к каким-либо благам, заставив привыкнуть к удобствам и стать зависимым от них.
Внутреннее распоряжение начальника ИУ о послаблении режима, как и об отмене прежних обещаний, имеет абсолютно законную силу. Положения ПВР (правила внутреннего распорядка) позволяют делать многие вещи. Это своеобразный «резиновый закон», необходимый начальникам учреждений, как юридический механизм регулирования своих действий.
Итак «счета» обнулены и все начинается снова «по закону»: осужденные трудятся для прибыли колонии, а администрация делает им послабления в режиме содержания в качестве оплаты их труда. Правда, все эти блага в виде дополнительных телевизоров, холодильников и прочих прелестей цивилизации осужденные приобретают за свой счет или за счет своих родных и близких. Администрация лишь одобряет, либо запрещает их пронос на территорию учреждения для использования.
Как только достигается определенный предел разрешенных послаблений (определяет этот предел опытный глаз начальника учреждения), так сразу начинается усиление режима, описанными выше методами. Иногда этот предел наступает сразу, как только администрации стало известно о предстоящем визите в исправительное учреждение какой-нибудь комиссии с очередной проверкой.
В настоящее время, в большинстве колоний, именно благодаря таким технологиям послаблений («отпусков гаек» или «разморозок») администрация ФСИН производит оплату труда осужденных, задействованных в дополнительных производствах в сфере рыночной экономики.
«Что же в этой ситуации страшного? Все так живут. А по-другому разве можно?» – скажет сотрудник ФСИН, который все это прекрасно знает и сталкивается с таким положением вещей ежедневно.
А страшное здесь то, что у осужденного не происходит никаких накоплений, которые он смог бы использовать для поддержания семьи, пока он отбывает свой срок. Если семьи нет, то эти накопления понадобятся ему самому после освобождения или для обеспечения своего существования чуть выше уровня минимально-достаточных условий содержания, принятого в ИУ.
Так вот, все эти накопления у него отнимаются путем их замены временными материальными благами и виртуальными развлечениями («пусть лучше фильмы смотрит, музыку слушает, да брюхо набивает, лишь бы денег не просил»).
Наличие собственных финансовых накоплений у осужденного во многом обеспечит обществу гарантию того, что этот осужденный после освобождения не совершит новое преступление, не станет рецидивистом и не вернется в места лишения свободы.
И вот страшный вывод, оспорить который вряд ли кому удастся. Программирование у осужденного сознания рецидивиста производится теми, кто отбирает у трудящегося осужденного его деньги, обманывает его или не создает ему в полной мере все, гарантированные законом блага.
Итак, еще раз пройдемся по краткому списку самых необходимых критериев вознагражденпия труда лиц, содержащихся в МЛС.
- Гарантия выплаты МРОТ.
- Наличие благоприятных условий труда и отдыха.
- Обязательная оценка результатов труда работников-осужденных администрацией исправительного учреждения в виде регулярных поощрений (официальных, оформленных приказом начальника колонии благодарностей) с обязательным документальным подтверждением в личном деле осужденного для статистического учета фактов его исправления.
- Возможность использования законного права на краткосрочный и длительный отпуска с выездом за пределы исправительного учреждения (ст. 97 УИК РФ) в качестве поощрения и стимуляции работника-осужденного.
По вопросу МРОТ.
С оплатой труда осужденных мы разобрались в первой главе: он получит 25 процентов от МРОТ. При сдельной оплате МРОТ не предусматривается и он получит только 25 процентов от того, что ему начислят в бухгалтерии учреждения, отталкиваясь от цены за его труд, установленной начальством.
По вопросу благоприятных условий труда и отдыха.
Что касается второго пункта, то и здесь есть своя специфика. Эти понятия в местах лишения свободы весьма условны. Сама концепция исполнения наказания подразумевает прежде всего создание суровых по сравнению с условиями свободного гражданина, условий быта и содержания осужденных. Следовательно, выражение «благоприятных» можно смело заменить словосочетанием «минимально-достаточных» для труда и отдыха, что не одно и то же.
Минимально-достаточные условия для труда и отдыха осужденных обусловлены режимом их содержания, куда входят многочисленные ограничения и запреты из ПВР, предусмотренные законом.
В настоящее время все необходимые условия для сна, гигиены, занятия физкультурой и удовлетворения духовных потребностей осужденных созданы практически в каждом российском исправительном учреждении. Все они относятся к минимально-необходимым средствам поддержания нормальной жизни и деятельности осужденного, а также для достижения ФСИН условий выполнения режима содержания. Но эти условия не являются исключительными и достаточными для стимуляции труда осужденного, занятого на дополнительных производствах ИУ с целью получения прибыли в условиях свободной конкуренции.
По пункту № 3.
Рассмотрим теперь самый главный для осужденного стимул, который не материален, но имеет скорее информационно-психологическую основу.
Чтобы успешно использовать труд осужденного на дополнительном производстве, администрация ИУ активно использует методику статистического учета показателей поведения осужденного, которые составляют фактическое досье на осужденного и содержатся в его личном деле. Эта информация свидетельствует либо об исправлении лица, находящегося в местах лишения свободы, либо о его дальнейшей криминализации. (Собранная информация будет изучаться судом при вынесении им решения об УДО или переводе осужденного для отбывания дальнейшего наказания на колонию-поселение).
Для постановки объективной оценки результатов труда осужденного со стороны администрации исправительного учреждения делаются регулярные поощрения с их обязательным документальным подтверждением в личном деле осужденного.
Такой набор «артефактов» является наиболее мощным административным рычагом для достижения приемлемого качества продукции, выпускаемой на дополнительных производствах исправительного учреждения. Однако эффективность этого административного рычага полностью зависима от конечного результата, что проявится в постановлениях суда по вопросам условно-досрочного освобождения или замены неотбытой части наказания его более мягким видом – (ЗНЧНБМ) для работающих осужденных. (На примере осужденных, освобожденных условно-досрочно или переведенных на КП по первому ходатайству, другие осужденные, у кого еще не подошел формальный срок, будут осознавать, что те кто удостоились смягчения режима либо условно-досрочно освободились, прежде, хорошо работали на производстве в колонии.)
Но к сожалению, в настоящее время в российском уголовно-исполнительном законодательстве действует положение, предусматривающее предоставление права окончательного решения вопроса УДО или ЗНЧНБМ суду, а не администрации исправительного учреждения. Таким образом, при наличии соответствующих положительных факторов исправления и занятости осужденного на производстве, администрация колонии может дать только формальное подтверждение тенденции к исправлению и положительную характеристику для представления суду.
Как показывает повсеместная практика, в 80 процентах случаев обращений осужденных с ходатайствами в судебные органы, разрешающие вопросы связанные с исполнением приговора (УДО или ЗНЧНБМ), суд отказывает им в ходатайствах по причинам, как правило, не связанным с их трудоустройством.
При последующих обращениях в суд часть таких ходатайств, обычно удовлетворяется по мере статистически-оправданной необходимости – наличие свободных вакансий в колонии-поселении или переполнения учреждения исполнения наказания осужденными выше нормы. Также действует широкий спектр негласных постановлений для судов и прокуратур, которых сотрудники этих ведомств охотно придерживаются и навязывают ФСИН совместное их исполнение.
Высокая степень коррумпированности судов и прокуратуры позволяет осужденным вместе с их родственниками и знакомыми решать искусственно созданную проблему (УДО или выхода КП) с помощью бональной взятки.
В такой ситуации осужденный уже не надеется на административные полномочия ФСИН и не стремится быть трудоустроенным или повысить качество своего труда. Он также не заинтересован в строгом исполнении режима содержания. Зачем так усердствовать, если все и так покупается и продается?
Такая нездоровая правовая ситуация сильно сказывается на ослаблении административного рычага ФСИН в деле стимуляции осужденных к повышению качества производимой продукции и (или) оказания ими услуг, не говоря уже о перевоспитании с помощью труда.
Таким образом, из-за коррупционной разнузданности вышеперечисленных институтов умаляется значение труда в деле перевоспитания преступивших закон. В то время, как труд был и будет самым мощным инструментом исправления, используемый СИН большинства развитых стран.
И вот печальный вывод: в настоящее время во ФСИН России фактически отсутствует механизм действенного влияния на условно-досрочное освобождение осужденного или замены ему не отбытой части наказания на более мягкое (КП) с помощью его труда. Труд, как один из наиважнейших и наиболее мощных факторов воздействия на осужденного, гарантирующих его скорейшее освобождение, обещанное законом (в теории) для учета судом при вынесении решения, перестал быть таковым.
По пункту № 4.
Одной из основных потребностей человека является общение с себе подобными. И в первую очередь необходимо общение с членами своей семьи и близкими.
Согласно требованиям УИК РФ лица, находящиеся в местах лишения свободы лишены возможности свободного общения с членами своих семей. Исключение составляют разрешенные администрацией ИУ переписка, телефонные переговоры, длительные и краткосрочные свидания.
В нашем законе предусмотрено многое, что при всей суровости, делает его справедливым и полным. Беда в другом. К сожалению, все сильные стороны наших законов в отношении прав осужденных, зачастую не могут ими использоваться по причине бюрократических препонов ФСИН, прокуратуры и судов. Поэтому большинство этих законов целенаправленно не практикуются, являясь формальным и недосягаемым правом для осужденных.
В законе существует еще один мощный стимул перевоспитания осужденных, которым не умеет и не желает пользоваться ФСИН. Это канувший в лету закон об отпусках осужденных с выездом за пределы колонии (ст. 97 УИК РФ).
Возможность использования законного права на краткосрочный и длительный выезд за пределы исправительного учреждения (ст. 97 УИК РФ) в качестве поощрения работника-осужденного, это сильнейший стимул не только для его исправления и реабилитации, но и мощный механизм управления сознанием трудящихся осужденных в целях повышения качества оказываемых услуг или производимой ими продукции.
В настоящее время в системе ФСИН РФ практика краткосрочных и длительных выездов за пределы исправительного учреждения (ст. 97 УИК РФ) фактически прекращена. Если такие единичные претенденты и существуют, то они обусловлены необходимостью выезда по причине какого-нибудь несчастья, произошедшего в семье осужденного.
«Осужденным к лишению свободы, содержащимся в исправительных колониях и воспитательных колониях, а также осужденных, оставленным в установленном порядке в следственных изоляторах и тюрьмах для ведения работ по хозяйственному обслуживанию, могут быть разрешены выезды за пределы исправительных учреждений: краткосрочные продолжительностью до семи суток…в связи с исключительными личными обстоятельствами (смерть или тяжелая болезнь близкого родственника, угрожающая жизни больного; стихийное бедствие, причинившее значительный материальный ущерб осужденному или его семье), а также для предварительного решения вопросов трудового и бытового устройства осужденного после освобождения» (ст. 97 п. 1 «а», УИК РФ).
Тогда как наибольший эффект для стимуляции работника-осужденного может принести реализация его прав, отраженных в положении этой же статьи (97 УИК РФ) в пункте 1 «б»:
«Осужденным к лишению свободы, содержащимся в исправительных колониях и воспитательных колониях, а также осужденных, оставленным в установленном порядке в следственных изоляторах и тюрьмах для ведения работ по хозяйственному обслуживанию, могут быть разрешены выезды за пределы исправительных учреждений: длительное на время ежегодного оплачиваемого отпуска, а осужденным, указанным в части второй статьи 103 настоящего кодекса, или осужденным, не обеспеченным работой по не зависящим от них причинам, на срок, равный времени ежегодного оплачиваемого отпуска».
Положения ст. 97 п. 1. «б» в настоящее время практически не работают по причине негласных постановлений и указаний – не брать излишнюю ответственность за безконвойное перемещение осужденных. Зачем системе дополнительные расходы, связанные с предоставлением конвоя при конвоировании например, к месту похорон родственника осужденного? В качестве основных причин сюда можно прибавить возможные расходы на поиск осужденного в случае его побега во время отпуска, а также связанные с этим ЧП служебные неприятности для сотрудников ФСИН, ответственных за предоставление осужденному отпуска.
Есть и более скрытые причины, которые относятся скорее к внутренней политике управления в любой государственной системе – принцип «не создай прецедент».
Законный выезд осужденного за пределы колонии создаст претендент, который начнет работать подобно рекламе для других осужденных и их родственников. А значит, создастся благоприятная среда для коррупционных сделок и подкупа сотрудников с целью разрешить осужденному такой отпуск с выездом за пределы колонии по сфальсифицированным (подогнанными под закон) причинам.
Вполне вероятно, что руководители региональных управлений ФСИН, желая избежать таких последствий, выносят негласные постановления о запрете отпусков. Так или иначе, но в настоящий момент практика выезда осужденных за пределы колонии, согласно ст. 97 УИК РФ стала очень редкой и почти исчерпала свои правовую сущность и значение.
Говоря об использовании таких выездов для стимуляции осужденного к более качественному труду на дополнительных производствах ИУ, следует отметить, что это самый мощный стимул среди всех видов поощрений осужденного в период отбывания ими наказания.
Представьте себе состояние осужденного, который весь год трудиться на подсобном производстве колонии в ожидании обещанного начальником учреждения двухнедельного отпуска. Только за одну такую возможность – повидать своих родных и близких, снять мощнейшее психическое напряжение, обнять своих детей и супругу (супруга), провести с ними некоторое время, осужденный весь год будет беспрекословно выполнять требования администрации учреждения, как в части режима содержания так и на производстве.
Но администрация учреждения вряд ли пойдет на такой риск. Недоверие к бывшему преступнику и презрение его личности – основа идеологии ГУЛАГА, надежно засели в умы и сердца служащих нашей тюремной системы.
Прощать своего блудного сына и доверять ему – это удел любящего отца, а наша ФСИН нисколько на него не похожа. Даже меркантильные экономические интересы и связанные с ними проблемы поощрения своих работников – осужденных не являются для системы главной концептуальной задачей.
- Практически в каждом учреждении есть свои внутренние требования, отличные от требований в других учреждениях, даже в рамках одного регионального управления ФСИН. И что самое интересное, все эти «разношерстные» требования умело, подогнаны под единые для всех - ПВР. Именно с помощью таких местных закончиков и понятий, в каждой отдельной зоне, (как разные законы в штатах США) есть свои порядки, поддерживаемые местной администрацией. Не во всех случаях это плохо. Ведь каждая отдельная колония это своего рода маленький город, а города одинаковыми не бывают, но бывают похожими. Плохо тогда, когда эти местные «закончики» восстают против федеральных законов и здравого смысла. В этом случае недалеко до провокации и беспорядков. Особенно часто это проявляется на примере вновь прибывших этапников-«первоходов». Они еще не «оттаяли» от режима СИЗО и собственной наивности. Им до сих пор кажется, что «закон один для всех». Но после встречи этапа, первого времени проживания в зоне для них все меняется. У них, неготовых к смирению себя и зачастую к моральному унижению, начинаются конфликты как в среде спецконтингента, так и с администрацией.
Вепрев А.Н. ФСИН: Путь из сумрака.