Субъекты доказывания

Доказывание, как важнейшая уголовно-процессуальная деятельность, осуществляется определенными участниками уголовного процесса, которых в теории доказывания называ­ют субъектами доказывания. Субъекты доказывания  – это не все участники уголовного процесса, а лишь те, которые имеют в нем самостоятельный или пред­ставляемый процессуальный интерес.

В соответствии с принципом состязательнос­ти функции обви­нения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо; суд не является органом уго­ловного преследования и не выступает на стороне обвинения или защиты, а создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав; стороны обвинения и защиты рав­ноправны перед судом (ст. 15 УПК).

В теории состязательного уголовного процесса сторона определяется как «участник судопроизводства, который отста­ивает перед судом определенный охраняемый законом инте­рес и пользуется для этого теми же правами, которыми обла­дает участник судопроизводства, отстаивающий противополож­ный интерес»[1].

В плане роли в установлении исти­ны,  прав и обязанностей в области работы с доказа­тельствами субъектов доказывания обычно подразделяют на две группы: на лиц, для которых доказывание является обязанностью, и лиц, для которых доказывание явля­ется не обязанностью, а правом.

К первой группе относятся прокурор, следователь, началь­ник следственного отдела, дознаватель (и орган дознания в це­лом); ко второй –  подозреваемый, обвиняемый, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик, их представители, защитник, представители учреждений и организаций по делам несовершеннолетних.

Отсутствием правового интереса в доказывании характе­ризуются только те лица, которые привлекаются к участию в уголовном судопроизводстве для выполнения вспомогательных задач. Они отвечают не за доказывание, а за добросовестное выполнение своих должностных, профессиональных обязанно­стей (эксперт, переводчик) или гражданского долга (свидетель). Они являются участниками уголовно-процессуальных правоот­ношений, но не имеют ни материально-правовой, ни процес­суальной заинтересованности в установлении истины по делу [2].

Принципиальное отличие субъектов первой и вто­рой групп проявляется в их отношении к обязанности доказывания. Обязанность доказывания – это обязанность до­казать виновность лица в совершении преступления. В со­держание этой обязанности входит доказывание и самого факта, т.е. события преступления и его уголовной проти­воправности, и достаточной степени для признания пре­ступлением общественной опасности совершенного лицом деяния. Доказывание виновности включает в себя также опровержение обстоятельств, исключающих преступность деяния и возможность привлечения лица к уголовной ответственности (невменяемость, необходимая оборона и др.)[3].

Действующий закон устанавливает правило, согласно которому «бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения» (ч. 2 ст. 14 УПК). Для субъектов, отнесенных к первой группе, участие в дока­зывании – не только их право, но и их процессуальная и служебная обязанность, вытекающая непосредственно из УПК. Так, ч. 1 ст. 86 прямо предусматривает, что собирание доказательств осуществляется в ходе уголовного судопроизводства дознавателем, следователем, прокурором и су­дом путем производства следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных настоящим Кодексом. В то же время субъектам второй группы та же ст. 86 (ч. 2-3) не вменяет в обязанность собирать доказательства, но лишь предоставляет такое право, причем возможности для реализации этого права у них (по сравнению с субъектами, первой группы) сильно урезаны.

Проверка  доказательств   также   вменяется   в   обязанность именно субъектам первой группы  (ст.   87 УПК);   об участии субъектов второй группы в этом процессе в УПК не упо­минается, хотя формального за­прета и для этих субъектов на проверку доказательств путем со­поставления их с другими доказательствами, имеющимися в уго­ловном деле, а также установления их источников, получения иных доказательств, подтверждающих или опровергающих прове­ряемое доказательство (ст. 87 УПК), быть не может.

То же относится и к оценке доказательств: субъектам первой группы законом вменено в обязанность производить оценку доказательств по правилам ст. 88 УПК и признавать доказа­тельства недопустимыми в случаях, предусмотренных ст. 75 УПК. Им же предоставлено право признать доказательство не­допустимым по ходатайству подозреваемого, обвиняемого или по собственной инициативе (ч. 3 ст. 88 УПК). Что касается субъектов второй группы, то запрета на оценку ими доказательств нет, как нет и обязанности производить такую оценку. Есть лишь право, по­считав доказательство недопустимым, заявить соответствующее ходатайство субъектам первой группы.

Субъекты первой группы обязаны принять все предусмот­ренные законом меры для выяснения и установления всех об­стоятельств, входящих в предмет доказывания, выявить как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также смяг­чающие и отягчающие его ответственность обстоятельства. Эту обязанность они реализуют, участвуя во всех стадиях процесса доказывания, а прокурор – и в стадии судебного разбирательства. Принципиальным в их деятельности представляется правило, согласно которому все, относящееся к обвинению, обязаны доказывать они, не перелагая бремя доказывания на других субъектов доказывания, в частности на подозреваемого и обвиняемого: подозреваемый или обвиняемый не обязан доказы­вать свою невиновность.

Анализ полномочий прокурора, содержащихся в ч. 2 ст. 37 УПК, свидетельствует о том, что все они находятся в пределах осуществления функции уголовного преследования (обвинения) и закрепляют руководящее положение прокурора по отношению к следователю и дознавателю. Такой статус прокурора является закономерным следствием того, что именно на него возложена обязанность представлять в суде сторону обвинения. Процессуальное руководство прокурором деятельностью дознавателя и следователя означает вместе с тем ответственность прокурора за качество этой деятельности, а следовательно, за законность и обоснованность решений должностных лиц, осуществляющих предварительное расследование [4]. Федеральным законом от 05.06.2007 № 87-ФЗ полномочия по руководству расследовани­ем и надзору за исполнением законов органами предвари­тельного следствия были разделены между двумя субъектами  –  руководителем следственного органа и прокурором [5].

Потерпевший приобретает все права субъекта доказывания с момента вынесения постановления (определения) о признании его таковым; эти права он может совмещать с правами гражданского истца.

С учетом положений ст. 42 УПК мож­но выделить следующие формы участия по­терпевшего в доказывании: 1) представление доказательств, 2) заявление ходатайств (в том числе о производстве следственных или иных процессуальных действий), 3) дача показаний.

Вместе с тем у потерпевшего есть иные процессуальные права, которые способству­ют более эффективному участию в доказы­вании: право иметь представителя, пользоваться помощью переводчика бесплатно, знакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы и заключением экспер­та (если экспертиза проводилась в отноше­нии потерпевшего или по его ходатайству), знакомиться с материалами уголовного дела по окончании предварительного расследова­ния, получать копии постановлений о воз­буждении уголовного дела, признании его потерпевшим или об отказе в этом, о прекра­щении уголовного дела, приостановлении производства по уголовному делу и пр.

Потерпевший наделен правом не только представлять доказательства, но, согласно ст. 86 УПК, участвовать  в собирании доказательств, хотя в ограниченном объеме: он вправе собирать и представлять документы и предметы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств. Про­водить следственные, судебные и иные про­цессуальные действия могут только уполно­моченные государственные органы и должно­стные лица. То есть предоставляемые потер­певшим объекты становятся доказательствами только после выполнения соответствующего процессуаль­ного действия (допроса, выемки, вынесения постановления о признании и приобщении к уголовному делу вещественных доказа­тельств). Роль потерпевшего в собирании до­казательств при этом выглядит пассивной, т. к. он вправе лишь ходатайствовать о приоб­щении к делу предметов или документов, а хо­датайство может быть отклонено. Кроме того, у потерпевшего могут возникнуть затрудне­ния в истребовании некоторых документов, и тогда приобщить документ к делу можно будет только путем направления запроса органами дознания, следствия, прокуратуры и суда. В итоге все сводится к заявлению ходатайства об истребовании документов [6].

В ч. 2 ст. 159 УПК закреплено прави­ло, согласно которому потерпевшему или его представителю не может быть отказано в допросе свидетелей, производстве судебной экспертизы и других следственных действий, если обстоятельства, об установлении кото­рых они ходатайствуют, имеют значение для данного уголовного дела. Очевидно, что по­терпевший, не имеющий юридического об­разования, грамотно составить ходатайство может только с помощью представителя. Важность обеспечения потерпевшего пред­ставителем не раз подчеркивалась учеными [7].

В УПК (ст. 246) по делам публичного и частно-публичного обвинения государственный обвинитель имеет право отказаться от обвинения. В этом случае в соответствии с п. 2 ст. 254 УПК РФ дело прекращается в судебном заседании. Од­нако иногда позиция потерпевшего не сходится с позицией государственного обвинителя. Состязательность должна допускать спор потерпевшего не только с защитой или подсудимым, но и с прокурором. В противном случае право потерпевшего на судеб­ную защиту по данной категории дел ставится в зависимость от усмотрения государственного обвинителя  (прокурора) [8].

Широкий объем процессуальных прав, предоставленный УПК России потерпевшему, дает ему возможность активно содействовать проведению предварительного расследования и судебного разбирательства, полнее осуществлять защиту своих прав, в целом содействовать судебно-следственным органам в обеспечении выполнения предписаний п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК. Недооценка роли потерпевшего как субъекта доказывания отрицательно сказывается на раскрытии, расследовании и судебном разбирательстве уголовного дела [9].

По поводу вопроса – является ли суд субъектом доказывания, существуют различные мнения. П. А. Лупинская по этому вопросу пишет: «Различие взгля­дов по этому вопросу имеет в своей основе различное понима­ние доказывания только как деятельности, состоящей в под­тверждении истинности, правильности выдвигаемого тезиса. С этих позиций и утверждают, что суд познает, а доказывают стороны... Понимание доказывания и как пути познания, и как формы обоснования своего убеждения приводит к выводу, что в уголовном процессе доказывание составляет обязанность суда»[10].

В судебном разбирательстве, по словам А. П. Гуськовой, проводится не только новое исследо­вание всех доказательств, собранных на предварительном следствии, но суд рассматривает также вновь представленные дополнительные доказательства по ходатайству сторон или по собственной инициати­ве. Исследование доказательств в суде происходит при активном учас­тии обвинителя, подсудимого, его законного представителя, защитни­ка, потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика и их представителей [11].

А. Р. Белкин считает, что придание суду по­добных функций противоречит пониманию и принципам от­правления правосудия. Суд стоит над сторонами в процессе, он судит, а не доказывает, ему принадлежит лишь на стадии судебного следствия функция исследования и оценки представ­ляемых сторонами доказательств. Но реализация этой функции еще не означает участия в доказывании в полном объеме, по­скольку суд не должен собирать доказательства, т. е. формиро­вать доказательственную базу обвинения и защиты. Очевидно, что последовательная и прямолинейная реализа­ция принципа состязательности процесса приводит к необхо­димости признать собирание доказательств лишь правом, но не обязанностью суда. Однако законодатель не пошел по этому пути, сохранив эту обязанность суда в ч. 1 ст. 86 УПК РФ [12].

Участники уголовного процесса со стороны защиты – подозреваемый, обвиняемый, защитник наделены широкими полномочиями по оспариванию обвинения. Презумпция невиновности, существующая в российском уголовном судопроизводстве, освобождает подозреваемого и обвиняемого от обязанности доказывать свою невиновность, и бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, при­водимых ими в свою защиту, лежит на стороне обвинения (ч. 2 ст. 14 УПК РФ). Но как сторона в уголовном процессе обвиня­емый (подозреваемый) имеет право участвовать в доказыва­нии по уголовному делу и этим реализовать свой процессуаль­ный интерес – защититься от предъявленного обвинения. В свя­зи с этим он наделен соответствующими процессуальными пра­вами (ч. 4 ст.ст. 46 и 47 УПК РФ), одно из которых – иметь защитника .

Показания обвиняемого (подозреваемого), данные им в отсутствие защитника в ходе досудебного производства по уголовному делу, согласно норме, закрепленной в п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК, относятся к недопустимым доказательствам. Посред­ством данной процессуальной нормы находит свое воплощение принцип презумпции неви­новности уголовного судопроизводства. Любые сведения, данные подо­зреваемым, обвиняемым в ходе досудебного производства по уголовному делу, отвечающие, в свою очередь, требованиям допустимости до­казательств, при их неподтверждении указан­ными лицами в суде автоматически признают­ся недопустимыми доказательствами. Обвинение в уголовном су­допроизводстве не может основываться лишь на признательных показаниях подозреваемого, обвиняемого. Эти признательные показания должны использоваться в собирании других доказательств по уголовному делу [13].

Введя в состав ч. 2 ст. 75 УПК п. 1, зако­нодатель стремился не допустить получение «вынужденных признаний подозреваемого, об­виняемого». В судебно-следственной практике часто встречаются случаи, когда обвиняемый признает свою вину не ввиду своего раскаяния и не под давлением собранных доказательств, обвиняющих его в совершении деяния, а в ре­зультате применения к нему насилия [14].

Учитывая особенности правового положения обвиняемого как лица, в отношении которого решается вопрос о применении уголовно-правовых санкций, закон особо оговаривает, что признание обвиняемым своей вины в совершении преступления может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств (ч. 2 ст. 77 УПК).

Обстоятельства события преступления, винов­ность лица не могут быть исследованы вне личности обвиняемого. Личность, в свою очередь, не может быть познана вне события преступ­ления и других обстоятельств предмета доказывания. Г. М. Миньковский еще в 1956 г. писал, что изучение личности обвиня­емого представляет собой составную часть исследования различных вопросов, подлежащих разрешению по делу [15]. На протяжении достаточно длительного времени многие авторы ста­вили вопрос о том, что доказывание обстоятельств, характеризующих личность обвиняемого, должно стать самостоятельной составной час­тью предмета доказывания [16].

Одной из целей изучения личности обвиняемого является правильное разрешение возникающих в процессе производства по делу вопросов уголовно-правового характера, и прежде всего, достиг ли обвиняемый возраста уголовной ответственности, вменяем ли он. Кроме того, сведения о личности обвиняемого важны и для правильной квалификации содеянного в случаях, когда те или иные составы преступлений содержат квалифицирующие признаки, относящиеся к субъекту преступления, для определения вида наказания, наличия обстоятельств, смягчающих либо отягчающих наказание, назначения более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление, условного осуждения, освобождения от уголовной ответственности, освобождения от наказания, отсрочки отбывания наказания беременным женщинам и женщинам, имеющим малолетних детей, и т.д [17].

Процессуальный   статус   защитника   включает   его   право   собирать   и   представлять доказательства, закрепленное в п. 2 ч.  1 ст. 53 УПК РФ. В ч. 3 ст. 86 УПК РФ, указывается, что защитник вправе собирать доказательства путем получения предметов, документов и иных сведений; опроса лиц с их согласия; истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии.

По мнению В. А. Лазаревой, сведения, которые изложены в документах, представленных защитником, облечены в предусмотренную ч. 2 ст. 74 УПК форму иных документов и обладают свойством допустимости: они проверяемы; получены лицом, которому закон предоставил такое право одним из способов, предусмотренных законом; имеют письменное закрепление и удостоверены должным образом [18].

Однако в законе не оговаривается ничья обязанность предоставлять эти предметы, документы и пр.; защитник не может провести опрос, если лицо не согласно, при этом для проведения допроса следователю согласия допрашиваемого не требуется; никакой санкции за пренебрежение обязанностью предоставления в распоряжение адвоката запрошенных им документов в законе не предусмотрено [19].

Законодатель, определив способы собирания доказательств защитником, не установил процессуальные формы данных способов собирания доказательств, так как все они имеют место вне производства по уголовному делу. Пленум Верховного Суда РФ разъяснил, что доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона, если при их собирании и закреплении были нарушены гарантированные Конституцией РФ права человека и гражданина или установленный уголовно-процессуальным законодательством порядок их собирания и закрепления, а также если собирание и закрепление доказательств осуществлены ненадлежащим лицом или органом либо в результате действий, не предусмотренных процессуальными нормами [20].

Сведения, собранные защитником, могут стать доказательством после того, как они будут представлены лицам, ведущим судопроизводство, признаны ими имеющими значение по делу и приобретут необходимую процессуальную форму. Соответственно, лицо, опрошенное защитником, должно быть допрошено в качестве свидетеля. Поэтому отсутствуют результаты опроса адвокатом лица с его согласия и в перечне доказательств в ч. 2 ст. 74 УПК.

Допрос, в отличие от опроса, – следственное действие, которое обеспечивается государственным принуждением, гарантирующим достоверность получаемых показаний [21]. Процедура получения показаний в результате опроса существенно отличается от допроса и в части процессуальных гарантий допрашиваемого лица [22].

Отсутствие при опросе таких гарантий, как предупреждение свидетеля об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний, разъяснения права не свидетельствовать против себя самого и своих близких родственников, было предметом рассмотрения Конституционным Судом в части соответствия ст. 19 и 48 Конституции РФ [23]. Конституционный Суд указал, что наделение защитника таким правом означало бы придание – вопреки требованиям Конституции РФ и уголовно-процессуального законодательства – несвойственной ему процессуальной функции.

Последовательна позиция и Верховного Суда по данному вопросу. Примером этому может служить следующее уголовное дело.

Органами предварительного следствия адвокат С. обвинялся в фальсификации доказательств по уголовному делу об особо тяжком преступлении, а также в подстрекательстве путем уговоров к заведомо ложным показаниям свидетеля в суде и при производстве предварительного следствия. При этом, по мнению стороны обвинения, фальсификация доказательств состояла в том, что адвокат С. с целью освободить от уголовной ответственности своего подзащитного, обвиняемого в убийстве и изнасиловании, умышленно внес в составленные им протоколы опросов ложные сведения, подтверждающие алиби своего подзащитного, и представил эти протоколы опросов следователю с ходатайством о приобщении их к уголовному делу. Это ходатайство следователем было удовлетворено, а протоколы опроса свидетелей приобщены к уголовному делу в качестве документов и отнесены в соответствии с ч. 1 ст. 74 УПК РФ к числу доказательств. Однако суд первой инстанции адвоката С. по предъявленному обвинению оправдал [24], указав, что имеющиеся в деле протоколы опросов, в фальсификации которых обвиняется С., доказательствами по делу признаны быть не могут, так как они получены в условиях отсутствия предусмотренных уголовно-процессуальным законом гарантий их доброкачественности и могут рассматриваться только в качестве оснований для вызова и допроса указанных лиц в качестве свидетелей или для производства других следственных действий по собиранию доказательств, а не как доказательства по делу. Более того, ч. 2 ст. 74 УПК, устанавливающая исчерпывающий перечень видов доказательств по уголовному делу, не относит к доказательствам протоколы опроса. Отнесение же протокола опроса к такому виду доказательств, как "иные документы", невозможно, поскольку документы могут содержать сведения, зафиксированные, полученные, истребованные или представленные в предусмотренном законом порядке. Кассационная инстанция приговор суда первой инстанции в отношении С. оставила без изменения [25], указав, что сведения, полученные защитником в результате опроса, могут стать доказательствами по уголовному делу только тогда, когда опрошенное защитником лицо подтвердит эти сведения на допросе, проведенном в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона дознавателем, следователем, прокурором или судом. Протокол опроса является лишь формой фиксации хода и результатов опроса.

Таким образом, право адвоката на собирание доказательств хотя и закреплено в УПК, но реализация его на досудебных стадиях опосредована через соответствующих субъектов уголовного судопроизводства – дознавателя, следователя, прокурора, – поскольку именно на них возложена обязанность собирать доказательства путем производства следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных УПК. Право защитника на опрос лица с его согласия используется им в большинстве случаев в целях выявления потенциальных свидетелей, чьи показания могут содействовать защите, о допросе которых потом может быть заявлено ходатайство. Для защитника такой предварительный опрос имеет важное значение, поскольку позволяет до того, как заявить ходатайство о допросе того или иного лица в качестве свидетеля, убедиться, какие он намерен дать показания и не приведет ли его допрос к ухудшению положения подзащитного [26].

Основной целью участия адвоката-защитника в уголовном процессе, и, следовательно, в доказывании является опровержение доводов обвинения, в основе которого лежит проверка обвинительных доказательств. УПК в ст. 87 не указывает защитника среди субъектов проверки доказательств, следовательно, ему не доступны процессуальные способы проверки, а именно – проверка путем производства следственных действий. Однако он может осуществить проверку доказательств путем собирания новых доказательств с помощью всех доступных ему средств (ч.1 ст.53, ч.3 ст.86 УПК). Кроме того, УПК уже на стадии предварительного расследования предоставляет адвокату-защитнику широкий круг прав, обеспечивающих его доступ не только к доказательствам защиты, но и к доказательствам обвинения (п. 3-7 ч.1 ст.53 УПК и др.), из чего следует, что адвокат-защитник обладает всеми процессуальными возможностями для участия в проверке доказательств в полной мере.

Неравенство стороны обвинения и защиты в ходе предва­рительного расследования в определенных полномочиях, например в собирании доказательств, вовсе не свидетельствует об отсутствии принципа состязательности, поскольку данное неравенство сглаживается посредством наделения защиты до­полнительными правомочиями, не свойственными стороне обвинения, наличия определенных преимуществ у защиты (презумпция невиновности, правила о толковании сомнений в пользу обвиняемого, о возложении бремени доказывания на обвинителя, о недопустимости поворота обвинения к худшему и особой устойчивости оправдательного приговора и т. д.) [27].

Большое значение в формировании доказательств по уголовному делу имеет участие лиц, обладающих специальными знаниями. В настоящее время специальные знания так называемых сведущих лиц используются в доказывании посредством привлечения эксперта и специалиста.

Согласно ст. 57 УПК эксперт – это лицо, обладающее специальными знаниями и назначенное в установленном УПК порядке для производства судебной экспертизы и дачи заключения. А. А. Эйсман определил специальные знания как не отно­сящиеся к числу общеизвестных, общедоступных, имеющих массовое распространение. Специальные знания – это те, которыми профессионально владеет узкий круг специали­стов [28]⁾.

Специальные знания ограничивают пределы компетен­ции эксперта; он вправе отказаться от дачи заключения по вопросам, выходящим за пределы специальных знаний (п. 6 ч. 3 ст. 57 УПК). К числу последних традиционно относят пра­вовые вопросы. В частности, эксперт не вправе квалифици­ровать насильственную смерть как убийство или самоубий­ство, высказываться об особой жестокости или жестоком обращении, поскольку эти вопросы касаются юридической оценки деяния [29].

Эксперт по  смыслу закона не является субъектом доказывания, и в литературе обычно его таковым не считают. Между тем, некоторые авторы ставят вопрос о при­знании эксперта – наряду с другими участниками процесса до­казывания – его субъектом. А. Р. Белкин в поддержку такого статуса судеб­ного эксперта приводит доводы о том, что иногда эксперт вынужден собирать доказательства. В судебном разбирательстве эксперт по хода­тайству сторон или поручению суда реально участвует в про­цессе доказывания, исследуя доказательства или указывая на пробелы в системе доказательств, требующие ее восполнения [30].

В ответ на мнение о том, что законом должно быть предоставлено право эксперту собирать доказательства в некоторых специально оговоренных случаях, А. В. Кудрявцева пишет, что субъектами доказывания следует считать только таких участников уголовно-процессуального права, в деятельности которых содержатся все элементы (этапы) и стороны процесса доказывания, а именно дознавателя, следователя, прокурора и суд. Любое исключение из правила о том, что субъектами собирания доказательств являются лица, на которых лежит ответственность за уголовное дело и обязанность полно, всесторонне, объективно исследовать обстоятельства дела, может привести к необоснованным злоупотреблениям, размыванию правил допустимости доказательств, нарушению принципа законности в уголовном судопроизводстве [31].

В не меньшей степени все сказанное выше можно отнести и к деятельности такого процессуального субъекта, как специа­лист. Новый УПК (и, особенно, последовавшие поправки к нему) резко повысил его значимость в процессе доказывания, признав заключение специалиста как отдельный вид доказа­тельств и разрешив сторонам приглашать специалиста и поль­зоваться его помощью по собственной инициативе. Такой спе­циалист, по мнению А. Р. Белкина, может внести заметный вклад в процесс доказывания  и потому должен причисляться к субъек­там этого процесса [32]⁾.

К заключению специалиста как к новому доказательству в теории уголовно-процессуального права сложилось неоднозначное отношение. Одни считают, что заключение специалиста доказательственного значения не имеет, поскольку «суждения, содержащиеся в нем, лишь способствуют правильному пониманию сторонами и судом фактов и обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, уяснение которых требует специальных познаний»[33]. Другие ученые признают за ним доказательственное значение [34]. «В своем заключении... специалист может давать уже известным суду обстоятельствам новое освещение, проясняющее их истинное значение, и, кроме того, с помощью специальных познаний и приемов выявлять перед судом обстоятельства, которые без разъяснения специалиста могли бы остаться вне поля зрения суда» [35]. И если представленное стороной защиты заключение специалиста позволяет увидеть неполноту произведенных экспертом исследований, ненаучность примененных им методик, необоснованность или противоречивость экспертных выводов, его существование обоснованно [36].

Таким образом, резюмируя изложенное, можно утверж­дать, что в уголовно-процессуальном доказывании в той или иной степени принимают участие практически все участники уголовного судопроизводства. Вместе с тем степень и объем такого участия различен: одни лишь способствуют решению задач доказывания на отдельно взятом его этапе, главным об­разом при собирании информации об обстоятельствах преступления и формировании, а также проверке доказательств. Дру­гие, напротив, сами осуществляют такую деятельность, актив­но проходя все ее этапы, пытаясь достичь при этом истинных знаний об обстоятельствах произошедшего криминального со­бытия, ставшего объектом правового познания.